Марианна Яцышина (Алтай. Усть-Кокса).     

«История мира – это история немногих людей, веривших в себя. Эта вера пробуждает спящие внутри божественные силы. Неудача постигает человека только тогда, когда он недостаточно стремится проявить свою силу. Когда человек или нация теряет веру в себя, наступает смерть».

Величайшие Души приходят на Землю, обретают человеческий облик, проживают многотрудную жизнь и уходят, оставив каждый свой неповторимый след. Именно по следам нам дано понять, кто жил среди нас. Порой иллюзия обычности затмевает даже острое зрение, и не разглядеть за многими наслоениями действительно великие следы. Подчас малое и незначительное, кажется грандиозным, а подлинно великие деяния умаляются. Но время все ставит на свои места, как непредвзятый судья, оно стирает следы преходящие, оставляя лишь по настоящему бесценные дары Бога.

«Я не метафизик, не философ. Нет, я не святой, я – бедняк. Мы бедные, брат мой, мы никто, но именно таких делает Господь своим инструментом!»

Свами Вивекананда

В этой истории пойдет речь о его жизни, становлении, преданности, служении, страданиях, борьбе и победах. Это не будет обозрением его философских трудов, ведь «я не философ», не житие святого, ведь «я не святой», это будет рассказ о «бедняке», который стал властителем самого себя, а значит и всего мира. Его жизнь призвана вдохновлять, радовать, утешать, дарить силы. Его присутствие на Земле, столь же необходимо нам сейчас, как явление звезд, Солнца, чистых рек и снежных вершин. Без него уже невозможно представить нашу жизнь, развитие истории Индии, России, Америки, Европы, всего Востока и Запада.

История жизни Нарендра Натх Датта, впоследствии ставшего Свами Вивеканандой, это не просто одна из волн нескончаемого бурления различных жизнеописаний интересных людей.

Свами Вивекананда – Человек сложной и яркой судьбы, совершенный Ученик, подлинный Учитель, истинный Друг и Великий Воин Духа. Свами Вивекананда, является именем, данным при посвящении в санньясу. Свами – «санньясин, монах». Вивека – «духовное распознавание». Ананда – «блаженство и радость». Буквально «тот, кто блажен в духовном распознавании». Свами Вивекананду часто называют просто Свамиджи.

Все, кто, так или иначе, оказываются причастными к истории его жизни и к трудам Свамиджи, уже не могут оставаться равнодушными к нему. Это подобно прикосновению весеннего солнечного луча к земле. Тает снег, появляются цветы, все просыпается и оживает. От его слов и поступков, от его незримого присутствия в наших сердцах загорается огни любви, надежды, бесстрашия и знания.

Путь подлинного Духовного Вождя сопровождается такими многотрудными испытаниями, борениями и подчас нечеловеческими страданиями, что измерить их земным умом невозможно. Так же как не прочувствовать всех оттенков радости и глубин высочайших переживаний Великой Души. Но право прикоснуться к Его жизненной стезе и, в меру своего сознания, воспринять красоту ее, никто у нас не может отнять. В наших силах получить свой личный опыт из истории жизни удивительного человека Свами Вивекананды.

Кто-то из мудрых людей однажды сказал, что лучше всего нам помогает ярко воспроизвести картину истории жизни великого человека, сюжеты из его детства.

XIX век, Индия, Бенгалия, Калькутта. Родился никому пока неизвестный ребенок, который стал впоследствии подлинным героем мира. Короткая жизнь, как молния, насквозь прорезала темное небо. Человек – Огонь, Человек – Лев, Человек – Герой, Человек – Вождь. Среди величайших мировых примеров подвига засверкает новый драгоценный кристалл невиданной силы.

12 января 1863 года в понедельник, на восходе солнца, в состоятельной семье родился наш герой – Нарендра Натх из древнего рода Датта. Или просто, Нарен, как звали его родные и близкие.

Когда начинаешь знакомиться с жизнью великого человека, то в первую очередь необходимо справиться с изобилием новых имен, незнакомых названий, необычных традиций, множеством каких-то малозначимых на первый взгляд фактов. Другими словами, окунуться в ту эпоху, со многими ее историческими составляющими.

Согласно индийской астрологии, и день, и час рождения Нарена были очень благоприятны. Солнце поворачивалось после зимнего солнцестояния в сторону северного полушария, что во всех мировых традициях рассматривается, как победное воцарение Света. Именно в этот день, по всей Индии проходит большой праздник Макар Санкранти, знаменующий собой начало нового цикла года, прибавление солнечного света, от которого будет зависеть будущий урожай. Сотни тысячи женщин и мужчин всех возрастов возносят молитвы на берегах всех рек, озер и водоемов Индии. По всей стране звучат гимны Великой Богине Матери в образе прекрасной Ганги, которая приняла облик священного животворящего потока и оросила собой всю землю. Во славу будущего урожайного года индийцы очищают и обновляют свои дома, украшают домашний скот, повсеместно устраиваются народные гуляния. Перед самым восходом этого праздничного дня, когда люди возносили радостные, полные надежд о будущем молитвы, родился наш герой.

Появление сына в индуистской семье, это всегда необыкновенно желанное событие. Родители Нарена Вишванатх и Бхуванешвари были совершенно счастливы в тот удивительный день. Во время беременности, каждый понедельник Бхуванешвари соблюдала молитвенный пост Сомавара Врата, посвященный Шиве. В то же самое время пожилая родственница их большого семейства, живущая в Варанаси, ежедневно посещала храм Шивы Вирешвары, принося жертвы и вознося молитвы о рождении в семье сына. Вирешвара, одно из 1008 имен Шивы, можно перевести, как Бог всех героев. В Варанаси, в храме Вирешвары Шивы многие индийские женщины возносят молитвы о ниспослании сына. Однажды ночью, Бхуванешвари пригрезилось отчетливое видение: она увидела Шиву в образе ребенка, который должен стать ее сыном. Но рассмотрим ближе портреты с родового древа семейства Даттов.

Прадед Нарена построил своей многочисленной семье дом в столице северной Бенгалии. Он работал в офисе английской адвокатской компании и скопил неплохое состояние, включавшее в себя обширные землевладения. У прадеда было два сына, один из которых Дургапрасад, дедушка Нарена. Он получил хорошее образование, изучал персидский язык и санскрит, женился на статной девушке по имени Шьямасундари, вел дела в адвокатской фирме, и как ожидалось, должен был непременно разбогатеть и приумножить состояние семьи Даттов. Вопреки всем ожиданиям Дургапрасад в возрасте двадцати пяти лет оставляет жену и недавно родившегося сына, чтобы стать странствующим монахом. Возможно, на этот довольно странный поступок для успешного и образованного отца семейства, повлияло глубокое изучение шастр (религиозно-философских трактатов), в которых подчеркивается тщета мирского благополучия и достоинства самоотречения. Сейчас можно только догадываться о главной причине побудившей его уйти от мира в таком молодом возрасте. В семье Даттов сохранилось несколько историй о дедушке Дургапрасаде.

У монашествующих странников есть обычай побывать через двенадцать лет после принятия саньясы в родных краях. Так поступил и дедушка. Тогда его младший брат Калипрасад разыскал и насильно запер Дургапрасада у себя дома, надеясь вразумить брата вернуться к семейной жизни. Но дедушка был непреклонен в своем решении. Отказываясь от еды и воды, он провел в молчании свое заточение и был отпущен с миром.

Один раз, родственники видели Дургапрасада во время ежегодного паломничества в Варанаси, где он вскричал при виде своих домашних: «О, Майя, Майя!», - и скрылся из виду. Предполагают, что свои последние годы он провел в Варанаси, самом священном городе Индии. В последствии, его выросший сын, отец Нарена, Вишванатх, безуспешно пытался разыскать своего отца. Дедушка Нарена остался непоколебим в исполнении своих монашеских обетов, идя избранным путем до последнего вздоха.

В семье Даттов всегда сохранялось благоговейное отношение к дедушке Дургапрасаду. Следование своему подлинному предназначению, даже вопреки общественным установкам нашло свое понимание и продолжение в его детях.

Если дед Нарена Дургапрасад принадлежал к эпохе средневековья, то, начиная с его сына Вишванатха, отца Свамиджи, родившегося около 1835 года, род Даттов, вместе со всей Индией, вступил в другую эпоху. Сын стал яркой противоположностью своего религиозного и отрешившегося от всего мирского отца. Это был человек широких взглядов, удивительной веротерпимости и очень независимого ума. Его отец, став саньясином, покинул семью, когда Вишванатху был несколько месяцев от роду, а любящая его мать скончалась от тяжелой болезни, когда он был подростком лет двенадцати. Его дядя, Калипрасад, между тем, промотал насколько успел состояние своего осиротевшего племянника, но вынужденный хоть немного соблюдать правила приличия, отправил его в школу. Вишванатх блестяще окончил школу, и успешно сдал экзамены на звание адвоката. Он был истинным языковедом, знал английский, урду, арабский и персидский языки, равно любил стихи Хафиза, и возвышенную философию Нового Завета, изучал европейскую историю. Он увлеченно занимался индийской музыкой, имел прекрасный голос. В его библиотеке были произведения по различным вопросам, например, "Жизнь Юлия Цезаря", история Рима, книги на французском и санскрите. Вишванатх имел обширную и прибыльную адвокатскую практику по всей Северной Индии, жил открыто и широко, занимался благотворительностью и пользовался всеобщим уважением. Ему претили кастовые предрассудки и религиозные догмы.

Это был, действительно, человек своего времени, ставший свидетелем и участником сближения индуисткой, исламской и западной культур. Вишванатх имел отменный доход, щедро тратил деньги, за что порой подвергался осуждению со стороны близких и знакомых. Родители Нарендры обладали чуткими сердцами и чувствовали себя несчастными при виде людских страданий. Любой нуждающийся не уходил от них с пустыми руками. В доме всегда пребывали долговременные жильцы, не собиравшиеся покидать свое пристанище.

Пришло время рассказать подробнее о матери Нарендры. Когда Вишванатху было около шестнадцати лет, он сочетался браком с Бхуванешвари (1841-1911г.), которая заслуживает того, чтобы исследователи жизни Свами Вивекананды уделили ей должное внимание. Бхуванешвари, была выдана замуж, когда ей было около десяти лет. Она делила со своим мужем радости и горести трудной семейной жизни с достойной подражания преданностью и самообладанием. В тяжелые времена, наступившие после смерти ее мужа, именно здравый ум и стойкость Бхуванешвари уберегли семью от распада, так же как ее доброта и дух самопожертвования объединяли большое семейство, когда в доме был достаток. Она была поразительно красива, хотя и невысокого роста, но очень статная, с царственной осанкой, которую унаследовал ее сын.

От матери у Нарендры были прекрасные музыкальные способности, мелодичный голос, поразительная память. Один из учеников Свамиджи, встретивший Бхуванешвари когда ей было уже много лет, отмечал, какое сильное впечатление произвел на него ее внешний облик и особенно прекрасные большие глаза в обрамлении длинных ресниц. Безусловно, Бхуванешвари была необыкновенно сильной личностью, свободной от многих предрассудков, господствовавших в среде индийских женщин того времени. Мать сама учила детей чтению, арифметике, письму уже с раннего возраста. От нее дети узнавали древние сказания, эпические поэмы множество историй из Пуран и Махабхараты. Многие притчи и сказки, которые Нарендра слышал от матери в детстве, он пронес в памяти через всю жизнь. Уже в зрелом возрасте, он часто вспоминал эти притчи, используя их в качестве красочных убедительных иллюстраций к глубоким философским беседам. Бхуванешвари брала уроки английского языка, писала стихи, знакомилась с современной литературой, не препятствовала обучению своих юных дочерей в различных школах.

Те, кому выпала честь знать Бхуванешвари в более поздние годы, испытывали глубочайшее удивление, смешанное с восхищением, при виде невысокой, обладающей чувством собственного достоинства женщины. «Она так упорно пыталась скрыть "свои эмоции и гордость" за своего всемирно известного сына и то состояние, когда она разрывалась между неодобрением избранного ее сыном жизненного пути и гордостью за славу, которую он себе снискал», – отмечала сестра Кристина.

Впоследствии Свами Вивекананда говорил: «Чтобы я родился, моя мать долгие годы постилась и молилась. Родители молятся за каждого ребенка перед его рождением. Вот, что говорит нам великий законодатель Ману, давая определение арийца: "Ариец тот, кто рожден с молитвой"… За ребенка необходимо молиться. Те дети, которые рождаются в проклятиях, которые просто проскальзывают в этот мир в какой-то момент небрежности, потому что это невозможно было предотвратить, – на что можно рассчитывать при таком происхождении?».

В лекции «Женщины Индии» Вивекананда рассказывал, как каждое утро он шел к своей матери с чашей воды, и она окунала в неё большой палец своей ноги, и он, как и другие дети этого дома, выпивал воду. Он говорил также, что всем, что он смог совершить в этой жизни, он обязан её бескорыстной любви и безгрешности. Он редко говорил о своём отце, но можно найти трогательное упоминание о нём в одном письме. Вот что он писал: «Я многих потерял, я много страдал, и самая щемящая причина страданий, когда кто-то уходит, это чувство, что я был не достаточно добр к этому человеку. Когда умер мой отец, я долгие месяцы испытывал душевную боль, что был таким непокорным». 

Существуют разного рода поверья о рождении и «истинной природе» Свамиджи. Одно из таких поверий, состояло в том, что он был перевоплощением своего деда Дургапрасада. Юный Нарен не раз говорил своим близким и друзьям, что, как и его дед, он также откажется от мирской жизни. Уже в детском возрасте в мальчике проявлялись качества необыкновенного бесстрашия и самоотречения, наряду с властностью и с душевной простотой. Можно вспомнить несколько интересных историй о проявлении в ребенке полного бесстрашия перед смертельной опасностью. Однажды, когда ему было около шести лет, он в компании с ещё более юным другом, отправился на ярмарку, на которой поклоняются Махадэве. Когда они, купив несколько фигурок Шивы, возвращались домой с ярмарки, толпа их немного разъединила. Вдруг появилась повозка, мчавшаяся на огромной скорости, и, оглянувшись, Нарен увидел, что для его маленького товарища это был вопрос жизни и смерти. Он мгновенно сунул фигурки Махадэвы под левую руку и ринулся на помощь, не думая о своей безопасности. Схватив его правой рукой, он вытащил малыша почти из-под копыт лошади.

«Абхирабхих (будь бесстрашен)... Повторяй эту мантру в глубине сердца беспрестанно, следуя своим ежедевным обязанностям». Сохранилась ещё одна история о происшествии с Нареном в годы его отрочества. Заслуживает того, чтобы её вспомнить, потому что она содержит одно из первых свидетельств хладнокровного мужества, которое он проявлял всю свою жизнь перед лицом смертельной опасности. Однажды, во время прогулки по улицам Калькутты он услышал взволнованные и испуганные крики прохожих и, оглянувшись, увидел лошадь, которая понесла, увлекая за собой экипаж вместе с сидевшей в ней дамой. Ни один не бросился на спасение женщины, никто не мог придумать, что можно сделать, в то время как Нарен смело бросился к обезумевшему от страха животному, остановил его и тем спас жизнь женщины,  которой грозила неминуемая смерть.

В одном из выступлений перед аудиторией в Англии он говорил: «Одно время я мечтал управлять парой крепких лошадей; через какое-то время я представлял себе, что если сумею сделать конфету леденец с определённым вкусом, то буду совершенно счастлив; позже я воображал, что буду полностью удовлетворён, если у меня будут жена, дети и много денег». Было у него ещё одно устремление, о котором он не сказал тогда слушателям. А именно, стремление стать монахом, которое временами настойчиво возникало в его сознании, даже в нежном возрасте. Нарен показывал друзьям особую линию на своей ладони и утверждал, что она указывает на то, что ему предстоит стать монахом. Опасения, что он, внешне похожий на дедушку Дургапрасада, может, как и его дед, отказаться от мирской жизни, не давала покоя его родителям. Известно, что его отец Вишванат заказал гороскоп ребенка, где астролог предсказывал ему монашескую жизнь. Но отец спрятал гороскоп и хранил его под надежным замком. Свами Вивекананда рассказывал, что после смерти отца он наткнулся на этот документ и прочитал в нём, что ему было предопределено странствовать по всему свету.

Уже в зрелые годы, во время пребывания Свами Вивекананды в гостях у одного раджи, имело место происшествие, которое показало, что личная храбрость и дерзкое игнорирование смертельной угрозы в полной мере развились в то редчайшее из редких качеств, которое в лекции «Шаги к реализации», он охарактеризовал как титикша, или идеальная выдержка. Раджа взял Свамиджи с собой на охоту. Вот что рассказывали потом очевидцы: «Тигр промчался мимо Свами, который спокойно сидел со своим посохом в руках, в то время как другие возились с ружьями. Раджа в смятении и страхе побежал к дереву, под которым сидел Свами и умолял его взять в руки ружьё. Тот мягко отказался, заметив: "Садху не нуждаются в ружьях для своей защиты. Даже тигр не причинит им вред. Да не испытает ни одно творение Божье никакого страха от меня"».

Маленький Нарен очень любил нищенствующих монахов и, всякий раз, когда такой человек подходил к дверям дома за подаянием, он отдавал ему всё, что у него было. Рассказывают историю о том, как однажды, когда ему было четыре года, за подаянием подошёл садху, воспевавший красоту земли. Пение произвело глубокое впечатление на ребёнка, и он тут же принёс ему пожертвование. Садху попросил ещё что-нибудь из одежды. Нарен снял свою, новую и дорогую, и отдал ему. Когда тот собрался уходить, свидетели происшедшего стали укорять садху. Ребёнок сказал: «Он нуждался, и я отдал ему. Никто не имеет права упрекать его». Но после этого, когда бы садху ни появлялся у дверей, его мать, опасаясь, срочно запирала Нарена в комнате. Нимало не расстраиваясь, мальчик выбрасывал из окна всё, что было в комнате, в качестве подношения садху. Свами Вивекананда рассказывал Сестре Ниведите: «Когда мне было всего два года, я обычно обмазывался золой и играл в вайрагью (отречение). И если садху приходил за подаянием, меня запирали наверху, чтобы я не мог отдать слишком много. Я чувствовал, что я был таким же, как эти садху, и что за какие-то проказы меня насильно отрывали от Шивы».

Ещё одна любимая игра, которой ребёнок самозабвенно предавался, это медитация. Свами Сарадананда рассказывает, что когда Нарену было четыре или пять лет, он покупал глиняные фигурки Сита-Рамы и Махадевы и украшал их цветами. Потом он сидел, обнажённый, с одной только узкой полоской ткани оранжевого цвета, как у отшельников, и медитировал перед ними с закрытыми глазами, со скрещенными одна под другой ногами и прямым торсом, как это делают монахи в состоянии медитации. Рассказывают также, что, сидя в такой позе, он складывал ладони, закрывал глаза и пытался регулировать своё дыхание, подражая старшим: делал как можно более глубокий вдох, задерживал дыхание, насколько возможно, а потом испытывал, насколько медленно может выдохнуть. Как он считал, это была милая игра приятное занятие, и он, по рассказам, время от времени открывал глаза и бросал взгляд на плечи, проверяя, не отросли ли у него за это время длинные спутанные волосы, поскольку он слышал, что у риши отрастают длинные волосы, когда они занимаются медитацией. Однажды, когда он был увлечён таким занятием в присутствии нескольких приятелей, появилась кобра и встала перед ними, распустив капюшон. Другие мальчики убежали, а Нарен продолжал медитировать. Кобра уползла прочь. Позже, когда родители спросили его, почему он продолжал сидеть, он ответил, что ничего не знал о том, что случилось, и что он испытывал невыразимое блаженство.

В речи, произнесённой в Калифорнии в 1900 году, Свамиджи сказал: «Я знаю очень мало из области познания духа, но ради того малого, чего я достиг, я работал в течение тридцати лет своей жизни. У меня ушло тридцать лет на то, чтобы познать это; тридцать лет упорных усилий. Иногда я работал для этого по двадцать часов в сутки; иногда я спал ночью лишь один час; иногда я работал целыми ночами; иногда я жил в местах почти полного безмолвия; иногда мне приходилось жить в пещерах. Вдумайтесь в это. И всё же моя доля познанного невелика. Я лишь едва коснулся кромки одеяния этой науки, этого знания. Однако я пришёл к осознанию, что она истинна, беспредельна и удивительно прекрасна».

Сестра Ниведита сообщает нам: «Когда ему было лишь восемь лет, он, играя, развил в себе способность вхождения в Самадхи. Став немного старше, он получил наставления в искусстве йоги от первого Ачарьи Брахмасамаджа, с которым ему случилось познакомиться, потому что тот иногда посещал дом Даттов. Однажды в компании нескольких друзей Нарендранат посетил Ачарью и тот сказал ему: "В тебе проявляются все признаки йога; ты быстро добьёшься успеха, если будешь упражняться в медитации". Нарен последовал указаниям и каждую ночь, после того, как все в доме ложились спать, практиковал медитацию за закрытой на засов дверью, проводя иногда целые ночи в этих упражнениях».

Свами Вивекананда рассказывал своему ученику Чандре Чакраварти, что в детстве, если до него доходили сведения о том, что где-либо по соседству должно состояться речитативное пение из Рамаяны, он всегда присутствовал там, пропуская спортивные занятия и всё остальное. Пение так захватывало его, что он оставался слушать, даже если оно продолжалось до глубокой ночи. Он также питал глубокое уважение к преданному слуге Рамы, Хануману. Однажды, узнав, что Ханнумана, который, согласно общеизвестным представлениям, бессмертен, можно увидеть в банановых садах, он пошёл в один такой сад по соседству и оставался там до поздней ночи в надежде, что божественная обезьяна покажется ему. Свами Шивананда говорил, что Свами Вивекананда испытывал такое почтение к Хануману, что его самым заветным желанием было, чтобы молитвы Хануману возносились в каждом индийском доме. Таким образом, считал он, в человеческом сознании будет пробуждаться духовные силы – атмашакти.

Вместе с другими школьниками Нарен участвовал в школьных празднествах с исполнением религиозных обрядов, например, возносили молитвы Богу в образе матери-воды. Дети шли вереницей к Ганге с флагами и музыкой, распевая гимны, прославляющие матерь воды. Процессию возглавлял Нарен. Спустя годы Свами Вивекананда оставался сторонником подобных церемоний. Они приводили юные сознания под материнские своды общенародной жизни и пробуждали в них чувство исторической общности людей. Искренность, свобода и чувство святости во всём, которыми такие празднества дышали, были самым существенным для нравственного развития детей, считал он. Они наполняли детей национальными идеалами.

На лекции 1900 года в Сан-Франциско он говорил: «В детстве мне кто-то сказал, что Бог наблюдает за всем, и я ложился спать и смотрел на потолок комнаты в ожидании, когда он откроется». В своей искренности Нарен считал, что в этих его мыслях не было ничего особенного, и никому ничего не рассказывал об этом. А так же и о том, что каждую ночь перед тем, как закрыть глаза и заснуть, он видел необычайный свет перед глазами. Шри Рамакришна, при их первой встрече спросил Нарена: «Скажи мне, видишь ли ты свет, когда ложишься спать?» На что, Нарен, весьма удивившись, ответил: «А все остальные разве нет?». 

Вивекананда рассказывал сестре Ниведите, что в детстве у него была твердая уверенность, что он воплощение Шивы, Владыки Священного Кайласа, который в наказание был сослан на землю. Маленький Нарен был убежден тогда, что его обитель – Кайлас, и ему необходимо подобающе себя вести, чтобы путь возвращения домой к легендарной вершине не оказался для него закрыт. Когда он становился совершенно неукротимым, мать вела его к водопроводному крану, усаживала под льющейся водой и умоляюще повторяла «Шива, Шива, Шива». Свамиджи вспоминает, что в такие минуты, он говорил внутри себя: «Нет, нет, не теперь». Порой в сердцах, Бхуванешвари восклицала: «Я молилась Господу Шиве о сыне – чтобы Он родился в моем мальчике – и вместо того, чтобы явиться Самому, Он послал мне одного из своих демонов!»

Во время пребывания в Америке, когда кто-нибудь спрашивал Свамиджи, почему он не женат, или, когда молодые девушки из хороших семей предлагали супружество, он просто отвечал, что он монах и что для него все женщины подобны матери. Он как-то сказал: «Если бы у меня был ребёнок, я бы, как царица Мадаласа, с самого его рождения стал говорить ему: "Ты – Сама Чистота и Непорочность"».

«Господи, я не хочу ни богатства, ни друзей, ни красоты, ни учености, ни даже свободы; пусть я буду рождаться вновь и вновь, и будь Ты вечно моей любовью».

Надо сказать, что, Вивекананда, по своим внешним данным имел удивительное сходство с Шивой, каким он представляется в народном сознании и в произведениях изобразительного искусства Индии. Сходство это становилось еще более отчетливым, когда на нем было одеяние санньясина. Один из близких учеников Свамиджи вспоминает, что однажды, братья-монахи уговорили Нарена облачиться в отшельническое одеяние Шивы. Покрыли его тело золой, как это принято у практикующих аскетов, на руки надели браслеты, обвили шею четками в три ряда, в левую руку поместили трезубец, один из главных атрибутов Шивы. Ученик Свамиджи Сарат Чандра Чакраварти писал об этом событии: «Несказанная красота такого облика Свамиджи в одеянии Шивы не поддается описанию. Все присутствующие признались потом, что у них было ощущение, что перед ними предстал Сам Господь Махадев в облике молодого аскета».

В тот же год, позднее, во время паломнического странствия в Кашмире, мальчик пастух увидел стоящего на отвесной скале, с посохом в руке Вивекананду. Все, кто присутствовал при этом, вспоминали, как пастух, сложив ладони, в благоговейном трепете приветствовал Шиву, который явился перед ним в облике санниясина. Позднее Свамижди и сам говорил, что в том кашмирском паломничестве особенно близко чувствовал Шиву и, что Он являлся перед ним в Амарнатхе. Мальчик пастух был не единственным, кто, увидев его, поверил, что видел Самого Шиву, или в чьих глазах Свамиджи преобразился, приняв полное сходство с Махадевой. Один из очень близких Нарендре людей, его гуру-брат Тарак, известный позднее под именем Свами Шивананды испытал еще более поразительное переживание. Однажды, они с Нарендрой и другими братьями монахами ночевали в доме, где жил Рамакришна в Кашипуре. В ту ночь они спали бок о бок на полу, как Тарак вдруг проснулся от какого-то непостижимого чувства, овладевшего им. К своему изумлению он увидел, как маленькие фигурки Шивы двигались вокруг крепко спавшего Нарендры, освещая каждую точку тела и пространства, через которые они насквозь проходили. Тарак сразу же вспомнил, что рождение Нарена сопровождалось молитвами, посвященными Шиве Вирешваре, и что тонкие светящиеся фигурки, которые он только что видел, напоминали образ Шивы в облике Вирешвары. Гуру-брат Вивекананды не делал секрета из того, что он испытал в ту ночь, и об этом стало известно в кругу учеников Рамакришны. Это событие отчасти объясняет то чувство особого почитания, с которым к Нарену относились его братья монахи, выделяя его среди других, а многие и вовсе стали считать воплощением Самого Шивы. Известно, что Нарендра с детства чувствовал особое притяжение к Шиве и через всю жизнь пронес к Нему горячую любовь и почитание. «Он Великий Бог, спокойный, прекрасный и безмолвный, и я верую в Него», – сказал однажды Свамиджи своей преданной ученице Сестре Ниведите.

В письме к одному своему другу он так говорит о своих чувствах к Шиве: «Ты в моей правоте, Ты в моей ошибке, мой Шива, с детства я нахожу утешение в Тебе. Ты будешь со мной, где бы я не находился, на полюсе Земли, на вершинах гор, в пучине океана. Моя опора, мое прибежище, мой Учитель, мой Господь, мое истинное Я, Ты никогда не покинешь меня,никогда!»

«Господь ищет сердца, преисполненные любовью к Богу и ближнему – вот престол, на котором Он любит восседать, и на котором Он является в полноте Своей небесной славы» – говорит нам замечательный русский святой Серафим Саровский.

«Что достигается людьми труднее всего? – задается вопросом Шри Шанкарачарья и отвечает: – Любовь к Богу».

Молодой брамин Шанкарачарья, озаренный духовным светом, ходил по Индии как нищий странник, неся с собой только единственное сокровище – весть об истинной духовной сущности человека. Как известно, Шанкарачарья учил о трех великих божественных дарах:

– человеческое тело;

– духовное томление по Богу;

– учитель, способный явить нам свет.

Если мы восприняли эти великие дары, то можно надеяться, что освобождение близко. Только знание способно освободить и спасти нас, но знание должно сопровождаться любовью.

«Шанкарачарья был величайшим Учителем Веданты, – подчеркивает Вивеканада в одной из лекций, – используя неоспоримые аргументы, он выявил из Вед истину Веданты и на ней построил превосходную систему Джнаны, которая представлена в его комментариях. Он объединил все противоборствующие концепции Брахмана, и показал, что существует лишь одна Беспредельная Реальность. Шанкара также пояснил, что необходимы все разнообразные учения, соответствующие различным способностям человека в его медленном продвижении по пути восхождения».

После посещения Амарнатха, священной пещеры в Гималаях, Свамиджи вернулся, погруженный в свои переживания, постоянно думая только о Шиве. Он ни с кем не хотел разговаривать, его собратьям и ученикам не удавалось отвлечь его мысли на что-нибудь земное. Позже он признался, что ощущал в те дни постоянное присутствие Шивы, словно Он сидит у него на макушке и медитирует. Сестра Ниведита так писала о преображении Свамиджи: «Я не в силах рассказать Вам об этом. Это слишком высоко для слов. Мое перо должно научиться писать с благоговением. Он совершено как дитя говорит о Матери, но его душа с Богом, и он говорит, как Бог… так выглядит тот, кто видел Бога, и это видение, даже сейчас, стоит у него перед глазами».

Свами Вивекананда много раз подчеркивал свое глубокое почитание и благоговение перед Гаутамой Буддой. «Слушайте послание Будды – пронзающее душу послание. Оно в нашем сердце. Будда говорит: "Вырви с корнем эгоизм, как и все, что делает тебя эгоистичным"... Желал бы я обладать хоть малейшей частицей сердца Будды. Он был смелее и искреннее любого другого Учителя». Особенно Свамиджи преклонялся перед великодушием и состраданием Владыки Будды, которое достигало такой силы, что вызывало готовность отдать свою жизнь ради счастья одного ребенка. Самоотверженный труд ради блага и просвещения всех живых существ, этот фундаментальный принцип Учения Будды, Вивекананда положил в основание всей своей жизни.

«Неподвластные страстям и непривязанные делают для мира больше всех... Можно ли назвать кого-то более великим тружеником, чем Будду или Христа?»

Его подлинное глубокое сочувствие к невзгодам людей и готовность пойти на любые лишения, чтобы облегчить жизнь ближнего, ставит его в один ряд с Бодхисатвами, которые отказались от заслуженного блаженства в иных мирах ради служения человечеству на Земле. Свами Турьянанда, вспоминал, как незадолго до отъезда Вивекананды в Америку, он нашел его в сильном душевном волнении. Свамиджи делился с ним, что переживает глубочайшее сострадание, видя во время своих монашеских странствий по Индии, в какой нищете и боли живет его народ. Лицо его выражало скорбь, все тело содрогалось от сильного сопереживания, в глазах стояли слезы: «Брат, я все еще не способен постичь что-либо из твоей так называемой религии». Рассказывая об этом, Свами Турьянанда, позднее вспоминал: «Можете себе представить, какие мысли проносились через мое сознание, когда я услышал эти слова? Не так ли, подумал я тогда, должен был говорить и чувствовать Будда? Я отчетливо ощущал, что в сердце моего великого брата, словно в огромном котле, кипели все страдания мира и переплавлялись в целебный бальзам». Именно эту идею передает прекрасная легенда об Амитабхе Будде, который, уже, будучи на пороге Нирваны, дал обет никогда не переступать этот порог, пока хоть одно живое существо будет пребывать в невежестве и страдании. В основе возвышенных строк из Бхагават Пуран мы видим ту же идею безмерного сострадания: «Я не буду стремиться к наивысшему блаженству… да будет мне дано взять на себя горести и страдания всех страждущих».

Свамиджи писал своему гурубхаю Свами Брахмананде: «Философия, йога и искупление, молельня, твой высушенный рис или овощи – все это образует религию отдельного человека или страны. Приносить добро другим людям – вот единая, универсальная религия, призывающая к труду. Для жертвоприношений хватит воды и листьев туласи, а деньги на бхога (подношение пищи Господу) лучше пожертвовать на пищу для воплощенного Господа, который пребывает в бедняках, – тогда Его милость коснется каждого».

Сохранилась история, как однажды Вивекананда путешествовал по Италии. Это было в Риме в канун Рождества, площади были заполнены множеством лотков с дешевыми вещицами вроде игрушек и картинок с младенцем Иисусом в подоле Матери, и все это выглядело наподобие индийских мэла (ярмарок). Свамиджи был счастлив, атмосфера праздника навеяла на него образы Индии. Литургия в Соборе Святого Петра, на которой он побывал в обществе своих друзей, пришлась вначале ему по душе. Однако, слушая мессу, через некоторое время он начал проявлять нетерпение и прошептал: «Возможно ли, что церковь, практикующая подобную роскошь, пышность и раздутый церемониал, действительно следует смиренному Христу, которому было негде преклонить голову?».

Позже он писал: «Весь этот избыток – от Христа? Те, кто взывают к Христу, не помышляют ни о чем, кроме накопления богатств! Среди Вас Христос не нашел бы и камня, где преклонить голову. Вы – не христиане. Вернитесь ко Христу!».

Как-то раз, когда один ученик попросил его благословить изображение Сикстинской мадонны, он вместо этого коснулся стопы Божьего чада. В другой раз, отвечая на вопрос какого-то человека, он произнес: «Если бы я жил в Палестине во времена Иисуса Христа, я бы омыл его стопы, но не слезами, а кровью сердца». Спустя несколько дней, после посещения раскопок Помпеи, Свамиджи поделился: «Больше всего на Западе мне понравился Рим; а увидев Помпеи, я утратил всякое уважение к так называемой «современной цивилизации». За исключением паровой энергии и электричества, у древних было все, – но неизмеримо больше творческих идей и произведений искусства, чем в современном мире».

Средневековый индийский поэт Сурдаса оставил такие слова:

В мире все связано жизнью.
Душа разлучается с телом,
Тело становится пеплом,
Никто не дознается – как.
Делай все для другого,
Себя другим отдавая,
" Я" и "моё" отбросив. 

Особенно важно для нас услышать, как понимал истинную сущность своего ученика Шри Рамакришна, поскольку он был единственным, кто мог об этом действительно знать. «Не позволяйте никому давать оценку Нарену, – предостерег он однажды, – потому что никто и никогда не сможет понять его полностью». Когда Рамакришна впервые увидел Нарена в Дакшинешваре, он сказал тогда еще совсем молодому человеку загадочную фразу: «Ты – Нара, воплощение Нарайяны, рожденный на Земле, чтобы уничтожить страдания человечества». В один из дней, когда Нарен пришел к Рамакришне, то Учитель, увидев его, погрузился в самадхи и в этом состоянии обратился к Нарену со словами: «Нарайяна, Ты воплотился в этом теле ради меня. Перед принятием человеческого облика я сказал Великой Матери: "Как я могу идти на Землю один, если со мной не будет подлинного бхакта, с чистым сознанием, неоскверненным похотью и жаждой богатства? С кем же я буду там общаться, о Мать?" »

Эти слова дают понять, что Шри Рамакришна, знавший, что он был посланником Высших Сил, ждал скорого прихода своего небесного сотрудника и друга, и когда они встретились с Нареном, Учитель сразу же узнал его.

Существует предание, что в тот день и час, когда родился Нарен, Рамакришна увидел полосу света, как стрелу, промчавшуюся через все небо от Варанаси до Калькутты, и воскликнул: «Моя молитва услышана, и когда-нибудь тот, кого я жду, придет ко мне!»

Учитель никогда не делал тайны, что считает Нарена выполняющим особую божественную миссию на Земле.

Однажды, когда Нарен приплыл в Дакшинешвар на лодке, Шри Рамакришна вышел на пристань встретить юношу. Увидев Нарена, Учитель коснулся руками его лица, произнес нараспев священные строки из Вед, и погрузился в самадхи. Всегда, когда дело касалось Нарена, Рамакришна своим поведением давал понять, что знает, истинную духовную суть ученика и бывало, что, обращаясь к нему, называл Нарайяной. Вивекананда, в свою очередь, чувствуя такое отношение к себе, никогда не проявлял и тени самодовольства, но только любовь и подлинное почитание своего Гуру.

Сохранилась удивительная история, которую поведал Шри Рамакришна Парамахамса. Когда-то пребывая в состоянии Самадхи, рассказывал он, его дух возносился, уходя все выше за пределы царства звезд, пока он не увидел семерых Великих Мудрецов погруженных в глубочайшую медитацию. В это мгновение, он ясно ощутил, как от его духа отделяется светящаяся частица и принимает облик божественно прекрасного ребенка. Ребенок приблизился к одному из семерых Мудрецов, нежно обнял Великого Риши за шею и обратился к нему мелодичным тихим голосом, пытаясь вывести сознание Мудреца из состояния Самадхи. Волшебное прикосновение и звуки голоса пробудили Великого Риши и он увидел ребенка. Очень обрадовавшись, ребенок сказал: «Я спускаюсь. Ты тоже должен пойти со мной». Мудрец продолжал хранить молчание, но его любящий взор выразил готовность и согласие. Заканчивая рассказ о своем замечательном переживании, Рамакришна пояснил, что ребенком был он сам, а мудрецом, погруженным в самадхи – Нарен.

Среди своих учеников Рамакришна особенно выделял шестерых, называя их ишваракоти, освобожденными душами, обладающими силой помогать просветлению других. Величайшим из них, как говорил Рамакришна, был Вивекананда и следом за ним шли пятеро других Свами – Брахмананда, Премананда, Ниранджананда, Йогананда и Пурна Чандра Гхош, который единственный из всех не был санниясином, был женат и жил как домовладелец.

Учитель уподоблял своих учеников мифической птице Нота, которая живет высоко в небесах и откладывает там потомство. Когда из яиц появляются птенцы, то они осознают, что стремительно падают вниз и могут разбиться вдребезги о землю. В это мгновение, у птенцов раскрываются глаза, они расправляют крылья и взмывают снова вверх, к своей Матери и подобно ей продолжают жить только в Высших мирах. Под этой аллегорией Рамакришна подразумевал Высшее Я, бессмертный Дух своих учеников. Живя телом на земле и всем сердцем служа человечеству, они духом не опускаются на землю, не погружаются целиком в земные страсти и иллюзии, сохраняя память и устремление к Высшим Мирам.

Свамиджи однажды сказал: «Я утратил всякое желание вечного блаженства для себя, пусть я буду рождаться снова и снова, и претерпевать бесчисленные бедствия, лишь бы я мог поклоняться единственному существующему Богу, в которого я верую – во всеобщее единство всех человеческих душ! Мой грешный Бог, мой несчастный Бог, мой бедный Бог всех рас и всего рода человеческого, только Ему поклоняюсь!»

«Отложи пока свои сложные философствования. Господь неизменно присутствует во всех существах как Любовь. Нужен ли тебе другой Бог, который был бы созданием твоего собственного разума? Не трогай Веды, Коран, Пураны и все прочие писания: пусть страна почитает зримого Бога любви и сострадания. Все идеи о раздельности – лишь узы, тогда как идея нераздельности есть Мукти – Освобождение».

Он очень любил своих друзей детства и приятелей, и в последующие годы, став всемирно-известным Свами Вивеканандой, настаивал на том, чтобы они относились к нему как к давнишнему закадычному другу, Нарену. Рассказывают замечательную историю о встрече Свами Вивекананды с одним таким приятелем. Преисполненный благоговения от того почитания, которое все оказывали Свамиджи, этот человек, которого звали Мотилал Босе, спросил его: «Как я должен теперь обращаться к тебе – Свамиджи или Нарен?» Он тут же ответил: «Ты сошёл с ума, Моти? Я тот же самый Нарен, а ты тот же самый Моти».

Одна из важнейших особенностей традиционного индийского общества – это иерархическая система варн и каст, сложившаяся с глубокой древности. Словом "варна" называлось каждое из четырех сословий древнего индоарийского мира: брамины, кшатрии, вайшьи и шудры. Свами Вивекананда родился в касте, называемой каястха. В Бенгалии имели широкое распространение только две варны, а именно брамины и шудры, таким образом, каястхи, которые являлись средним звеном между этими варнами и совершенно обосновано претендовали на то, чтобы их относили к варне кшатриев, оказались причислены к шудрам.

Многие из выдающихся деятелей Индии, занимавшие высокие руководящие посты принадлежали к каястхам. Огромную роль в освободительных движениях разных времен, сыграли именно, представители этой касты. Традиционно представители каястхов обладали реальной силой и властью благодаря высокой образованности, богатству и развитому чувству патриотизма. В 1887 году состоялась крупная конференция каястхов, целью которой было добиться общественного признания общины, как принадлежащей к варне кшатриев. Движение каястхов претерпело неудачу, им не удалось достичь признания ортодоксального сообщества.

В своей деятельности религиозно-духовного проповедника, Свамиджи встретил сильное неприятие и сопротивление со стороны консервативно настроенных кругов, особенно на юге Индии. Они считали, что как шудра, Вивекананда не имеет права изучать духовную литературу, а тем более проповедовать, что являлось исключительной привилегией браминов. Праведность в понимании традиционного индуизма это исполнение кастового долга. Став же санньясином, Свамиджи уже не принадлежал ни к одной касте.

«Нужно соединить практичность и подлинный патриотизм с любовью к бедности, чистоте и отречению, которые присущи истинному монаху и Божьему человеку».

Санньясин должен быть выше всяческих условностей и весьма обманчивых ограничений. Во время своих монашеских странствий по Индии, люди, которых притягивал к Вивекананде сердечный магнит одухотворенности, часто расспрашивали, к какой касте он принадлежал, будучи мирянином. Когда Свамиджи не колеблясь, объявлял, что принадлежал к касте каястхов, то непременно находились фанатичные ортодоксальные индусы, которые набрасывались на него с упреками и обвинениями. В особенности после того, как Свамиджи позволял себе яро критиковать злоупотребления высших каст в социальном устройстве индийского общества.

Даже после признания Вивекананды на Западе, многих лет подвижничества в деле духовного возрождения у себя на Родине, в своем родном городе, Калькутте, на него по-прежнему сыпались упреки и презрительные замечания. Некоторые высокопоставленные брамины теряли самообладание, когда заходила речь о том, что Свами Вивекананда взял на себя руководство религиозным движением за возрождение духовной культуры Индии. «Согласно шастрам, шудра не имеет права быть посвященным в монахи. К тому же имя, которое он носит, не было дано ему гуру» – такие высказывания не раз слышал Свамиджи в свой адрес. После своего триумфального возвращения с Запада, он прочитал лекцию в Мадрасе, в которой дал решительный отпор всем этим высказываниям. Он горячо поддерживал каястхов в их праве на общественное признание, как принадлежащих к касте кшатриев.

«Меня называют шудрой, – говорил Свамиджи, – и оспаривают мое право стать санниясином. Моя каста на протяжении веков управляла половиной Индии. Если не считаться с моей кастой, что же останется от нынешней индийской цивилизации? В одной только Бенгалии, мой род дал стране величайших людей, ученых, поэтов, философов, религиозных проповедников… Я просто напоминаю об этом, но меня вовсе не задевает, если они называют меня шудрой. Если я и пария, мне это будет тем более приятно, поскольку я ученик Брамина из Браминов, который желал очистить дом парии. Глубокой ночью, тайком он проникнул в дом парии, вычистил его отхожее место и вытер его своей одеждой и волосами, ибо Рамакришна хотел быть слугой каждому. Я склоняю свою голову к ногам этого человека!». « Если когда-то и где-то прозвучало слово истины, произнесенное мной, то этому я целиком обязан моему Учителю; только ошибки были мои».

Шри Рамакришна, по рождению брамин, всей своей жизнью доказал неприятие кастовых ограничений, разрушал невежественные стереотипы, чем вызывал порой крайнее возмущение у некоторых своих ортодоксальных последователей.

. . . .

«Вначале верьте в себя, а затем в Бога. Несколько сильных личностей способны перевернуть мир... Сделайте себя пригодными к труду. Но помните, что трудится Господь, а не вы. В человеке заключена вся вселенная... В противоборстве сердца и разума следуйте сердцу».

Был ли Вивекананда Шивой, явившимся в мир, услышав молитвы преданной матери, или Великим Нарайяной, которого Рамакришна позвал за собой на землю, был ли Бодхисатвой, давшим обет не погружаться в Нирвану, и служить всем живым существам, искореняя невежество, пока не прекратятся все страдания, или как он сам считал, просто сыном своих родителей, пусть это останется сокровенной тайной. Свамиджи так ответил на этот вопрос: «Что касается меня, я рад, что у меня был настоящий отец и настоящая мать». Вивекананда всегда подчеркивал, что тем, кем он стал, он обязан своему Гуру.

Нарен вступал в отрочество в то время, когда, в Индии началось мощное движение – возвращение к себе – прочь от денационализирующего влияния западной мысли обратно к идеалам древней Индии. Центром нового движения был Дакшинешвар, где бедный Брамин Рамакришна ежедневно со слезами и словами молитвы взывал к Божественной Матери и с нетерпением ждал прихода чистых душ, таких, как Нарен, чтобы они помогли ему выполнить то, что, он полагал, было божественной миссией. Вивекананда был цветком этого нового движения, благоуханным многокрасочным цветком, а Шри Рамакришна его жизненной силой.

Последуем примеру сестры Ниведиты, которая предпочитала верить в то, что «с нами пребывала неразделимая душа, получившая имя Рамакришна-Вивекананда, которая в свою очередь была частицей Единой Сущности Сердца Великой Матери».

Рассказывая о Свамиджи, мы намеренно не придерживаемся сухой хронологии основных дат, перечисления известных событий из его жизни, таких как триумфальное выступление на Парламенте религий в Соединенных Штатах Америки и многих других. Нам интересен сейчас процесс становления его индивидуальности, милые сердцу подробности, которые подчас настолько трогательны в своей непосредственности. Личность Вивекананды, как народного вождя, как великолепного ученика, как реализованного Мастера не может быть отражена лишь в фактах его внешней истории. Несомненно, что его внутренние качества, которые его мощный дух принес из прошлого, наряду с опытом жизни в образе Свами Вивекананды подарили миру такой удивительный облик, полный самоотверженной любви и бесстрашия.

«Характер можно образовать только практикой, а лучшая практика в этом отношении – служение. Любая помощь со временем сделает природу людей жертвенной, и, когда для них станет естественно думать о других, отринув всякий эгоизм, можно будет сказать, что у них выработался характер».

«Скажите, что я смогу сделать в этой стране? Здесь каждый хочет руководить и никто не хочет повиноваться. Но в великих делах приказам лидера следует подчиняться безоговорочно. Если гурубхаи скажут, что я должен провести остаток жизни в очистке дренажных канав матха, знайте, что я подчинюсь этому приказу без возражений. Лишь тот может стать великим вождем, кто безропотно подчиняется тому, что совершается во имя величайшего блага».

Веданта требует, чтобы люди были абхи, бесстрашными, но это необычайно сложно даже для тех, кто оборвал все связи с внешним миром, и тем более сложно для тех, кто сохранил эти узы. На помощь им приходят Пураны, несущие прекрасную весть бхакти. Обычный человек не может обойтись без личного Бога для поклонения ему.

«Можно говорить о безличной сущности и подобном, мы – обыкновенные смертные и только в человеке можем увидеть Бога. Поэтому наше понятие о Боге и наше почитание его, разумеется, носит чисто человеческий характер».

Свамиджи высказывался за использование материальных средств для бхакти. «Если постройка физического храма способствует любви человека к Господу, пусть так; если создание образа Бога помогает человеку достичь этого идеала любви, то Господь благословит его и дарует ему двадцать таких образов, если сочтет нужным».

Откуда человеку знать, что поможет другому продвинуться духовно – даже если это будет почитание столба? Определять это должен его собственный гуру и отношения между гуру и шишья. Так гласит заповедь бхакти относительно ишта: каждый избирает себе определенную форму почитания, свой путь к Богу, и избранный им идеал является его Ишта Девата.

Касаясь вопроса пищи, Вивекананда указывал, что нынешние строгие ограничения во многом искусственны. Ошибочно настаивать на том, чтобы все следовали им, ибо в действительности это возможно только для одной категории – тех, кто всецело посвятил свою жизнь духовной стезе. Высочайшая форма служения, изложенная в бхакти – служение человеку. Если кто-то хочет избрать одну из форм служения, то он может предложить им каждый день приводить домой одного или нескольких бедняков, насколько позволяют средства и служить им с мыслью, что они есть сам Господь Нараяна. Не отвергая ни одну из форм поклонения, он дает понять, что высочайшей и наиболее необходимой в данное время формой есть почитание Нараяны.

Он сравнил бхакти с треугольником, где первым углом является заповедь, что любовь не нуждается ни в чем, вторым – что любовь не знает страха. «Любовь за вознаграждение – религия нищих, религия лавочников. Любовь не знает страха. Идущая по улице женщина может обратиться в бегство от лая собаки, но, если на груди у нее ребенок, а перед ней встанет лев, то куда она бросится? Прямиком в львиную пасть, только чтобы спасти свое чадо. Наконец, любовь ценна сама по себе. Бхакта в конце концов приходит к тому, что Бог – это любовь и ничто более».

На своих выступлениях, Свами Вивекананда мог необычайно четко обрисовать психологические и космологические представления, на которых базируется индуизм. От начала и до конца, все его лекции были посвящены проповеди силы и веры в человека, на которой должна основываться вера в Бога. Сила пронизывала каждое его слово. Он был убежден, что только Адвайта способна не только проповедовать мораль, но и объяснять ее, и с возмущением отвергал представление, будто Адвайта непрактична и опасна.

Профессор Госвами вспоминает об одной из лекций Вивекананды так: «Она продлилась полные два с половиной часа. Аудитория была заворожена, и царила такая атмосфера, что люди утратили представление о времени и пространстве. На какое-то время слушатели достигли ступени реализации абсолютной "абхеда" друг с другом и космическим атманом. Его речь подрубала самый корень эгоизма и человеческой гордости. Словом, столь великий успех выпадает на долю только один раз».

Вивекананда часто завершал свои лекции страстным призывом к практическому приложению Веданты, к тому, чтобы извлечь ее из пещер и лесов, где она так долго существовала как Рахасья (тайна), и применить ее в повседневной жизни. Со своими индийскими слушателями он делился, что, по его мнению, американцы более преуспели в практической Веданте, чем сами индусы, приводя в пример людей, эмигрировавших в Америку из многих стран. На родине все твердили им, что они – рабы и навек останутся рабами, но в Америке, вдохнув воздух свободы и равенства, они осознали себя людьми среди людей. В Индии, колыбели Веданты, народ долгие века, словно гипнозом держали в состоянии слабости и рабства, и так люди опускались, опускались и опускались, пока не докатились до последней ступени, до которой могут дойти человеческие существа. Тысячи реформаторских обществ не принесут никакой пользы, пока не воцарятся дружелюбие, любовь, сердечность и забота о ближнем, пока в Индии не появится вновь сердце Будды, пока слова Господа Кришны не будут воплощены в жизнь.

«Поднимите славный стяг Адвайты, – громогласно звучал голос Вивекананды, – нигде вы не обретете той дивной любви, пока не осознаете, что во всем – единый Господь... Если вы хотите помочь другим, ваше мелкое "я" должно уйти... храните вайрагью... Отбросьте даже личное спасение, идите и помогайте другим... Народ опускается, на наших руках – проклятие бесчисленных миллионов... тех миллионов, которых мы заставили умирать с голоду среди изобилия... Проснитесь, встаньте и проявите искренность. Наша неискренность в Индии ужасна; нам нужна сила характера, то упорство и характер, которые обеспечивают человеку мертвую хватку... Нам не нужно столько духовности, но нужно больше следовать Адвайте в этом физическом мире. Вначале – хлеб, затем – религия...»

Лекции Свамиджи вызывали огромный всплеск энтузиазма. Он учил, что каждая душа – искра Божественной души, что в каждом человеке сокрыт обширный потенциал, и осознание этого принесет свободу духа и даст бесконечную радость, силу и счастье. При его содействии были организованы сообщества молодежи, где высокие идеи воплощались на практике. Независимо от касты или веры, такие объединения ставили себе задачу проводить работу среди неимущих. Это предполагало пропитание больных, бедняков и основание вечерних школ для неграмотных. Кроме того, Вивекананда много беседовал со студентами, приезжавшими к нему ежедневно, и убеждал их в необходимости формирования характера. Он объяснял, что образование в школах и колледжах забивает их головы фактами, но мало уделяет внимания нравственности.

Он примирил дуалистическую теорию и теорию ограниченного монизма и переходя к Адвайте, подчеркивал, что каждая подобна этапу, который необходимо пройти до достижения следующего. Естественным завершением является Адвайта, а последний шаг – это Таттвамаси ("Ты есть То").

«Я всегда старался уподобиться героям: я хотел, чтобы мой труд был быстр как молния и тверд как алмаз. И умру я таким же образом. Поэтому прошу исполнять порученный мной труд, и здесь вообще неуместен вопрос об успехе или поражении. Я никогда не отступал в сражении, неужели отступлю сейчас? В каждой работе есть успех и поражение. Но я склонен верить, что трус после смерти родится насекомым или червем, что для труса нет спасения, кроме как через миллионы и миллионы лет искупления... Какой совет я могу дать трусу? – сказать мне вообще нечего... для меня раболепие, нытье, мертвящая неподвижность и преисподняя – одно и то же. Я ухожу... и все оставляю в твоих руках. Если Мать вновь пошлет мне мужчин, в сердцах которых – храбрость, в руках – сила, а в глазах – огонь, т.е. своих истинных детей, даже если она даст мне хоть одного такого, я возвращусь... Я в ужасной спешке, я хочу трудиться со скоростью урагана, и мне нужны бесстрашные сердца... Благословляю Вас от всей души. Пусть Мать войдет в Ваши сердца в виде силы; абхаям пратиштхам – опора в бесстрашии. Пусть же она сделает вас всех бесстрашными».

Пришло время сказать о Вивекананде те слова, которые он когда-то сам произнес о своем Учителе Шри Рамакришне: «Он показал своей жизнью чему Риши и Аватары в действительности хотели научить мир. Книги были теорией. Он был живой реализацией». Время подвигает нас читать его труды, узнавать о его жизни, переживать вместе с ним сложные перипетии его судьбы. Среди земных трудов и условностей, нам дарован шанс, прикоснуться к Посланнику Вечности.

Все цитаты и сюжеты приведены из книги «Всеобъемлющее жизнеописания Свами Вивеканды», которая еще не известна российскому читателю, и которая, как мы надеемся, обязательно, будет прекрасно издана в скором времени.

Автор этого труда профессор истории Салендра Нат Дхар (1897 – 1995), человек, самоотверженно взявший на себя колоссальный исследовательский труд по собиранию фактов и изучению жизни Свами Вивеканды, проделал бесценную работу для всех тех, кто стремится узнать наиболее полную и достоверную биографию Свами Вивеканды. Профессор подробно изучил огромное количество материалов, сведений, написанных на разных языках воспоминаний о Свамиджи, и мы бесконечно признательны ему за этот бесценный дар любви. «В своей работе я преследую цель представить полное и без прикрас описание жизни и деятельности Свами Вивеканды. Я использовал все доступные мне материалы, как опубликованные, так и неопубликованные, и не допускал"перекраивания текста" в угоду той или иной идеологии. Все герои и события, о которых пойдет речь в книге, рассматриваются мной, как историком, с разных точек зрения, учитывая социальные, религиозные, политические, экономические реалии того времени. Необходимо сказать что, я не задавался целью подробно комментировать трудные для понимания вопросы философии и метафизики. Тем не менее, я уделил огромное внимание многим высказываниям Свамиджи для того, чтобы читатель смог прикоснуться к миру его мыслей и переживаний и самостоятельно продолжить изучение трудов Свами Вивеканды. Безусловно, Вивекананда является Величайшим Мудрецом и Подвижником, внутренняя жизнь которого проходила не "на виду у всех", но он жил ради человечества и навсегда остается истинным творцом сознания миллионов людей. Полагаю, что как историк, я могу с полным правом предпринять попытку крайне необходимого подробнейшего описания жизни и деяний Свамиджи, используя при этом все самые последние исследования по этому вопросу и выполнить это дело всей своей жизни в манере беспристрастной, как и подобает подлинному историческому документу.
Должен отметить, что, как это обычно имеет место в произведениях, подобных этому, я даю много исторической и географической информации, касающейся личностей, местностей и стран о которых упоминается в моем труде.
Я посвящаю книгу светлой памяти своих родителей Шри Махендра Дхара и Шримати Джанасундари Дхар.
Свою сердечную признательность выражаю всем тем, к чьим произведениям я обращался и чьи работы использова во время создания книги. Так же благодарю издательский дом "Вивекананда Кендра" за инициативу публикации этого труда и лично г-на Питера Пруса из США, который, будучи глубоким почитателем Свамиджи, выделил свои средства для издания "Всеобъемлющего жизнеописания Свами Вивеканды" в Индии». Так Профессор истории Салендра Нат Дхар обращается к своим читателям в предисловии ко второму изданию своего труда.

Вступительное слово продолжает выдающийся индийский историк, известный ученый и общественный деятель Шри Р.С.Маджудар. «Автор "Всеобъемлющего жизнеописания Свами Вивеканды" исследует жизненные события, как подлинный историк, избегая проявления личных настроений, эмоций и поверхностных суждений. Салендра Нат Дхар поручает читателю самому сформировать собственное мнение о величии необыкновенной личности Свамиджи. Множество интереснейших эпизодов, трогательных биографических подробностей, из которых мы можем для себя сложить удивительно живой портрет Великого Человека».

"Всеобъемлющее жизнеописание Свами Вивеканды", написанное видным индийским историком на английском языке было трижды издано в Индии, последний раз из в 2005 году. В предисловии к третьему изданию говорится: «Даже по истечении более сотни лет, со дня ухода Свами Вивекананды, обаяние его личности не только не пропадает, но вызывает все больший интерес особенно среди молодежи. Сила его духа такова, что с годами значимость Свамиджи только возрастает. Не удивительно, что растет потребность в полной достоверной биографии, в серьезных исследованиях касающихся его жизни и деятельности». И это действительно так. В России растет глубокий интерес к личности Свамиджи. В последние годы переводится вам никогда ранее не публиковавшуюся в России работу индийского профессора истории Салендра Нат Дхара "Всеобъемлющее жизнеописание Свами Вивеканды". Мы выражаем сердечную признательность всем тем людям, нашим соотечественникам, благодаря усилиям которых, эта замечательная книга приходит к российскому читателю.

Друзья, если Вас затронула идея издания впервые на русском языке, книги жизнеописания Свами Вивеканды, мы с радостью откликнемся на ваши инициативы и предложения. На сегодняшний день мы на собственные средства осуществили перевод трехтомника с английского языка, но требуется редакторская работа и затем достойное издание. Уникальные материалы, которые мы находим во "Всеобъемлющем жизнеописании Свами Вивеканды", нигде на русском языке больше не встречаются, и читателю будет несомненно очень интересно ознакомится с этим замечательным трудом.

Свамиджи как-то сказал: «Даже если бы я должен был испытать тысячу рождений, чтобы облегчить страдания мира, – впрочем, что я говорю? – чтобы отвратить страдание хотя бы от одного человека, – с какой радостью я пошел бы на это!»

Пусть эти слова послужат окончанием этого повествования и отправной точкой для путешествия в героический, проникнутый неповторимыми красками мир под названием "Всеобъемлющее жизнеописание Свами Вивеканды". И пусть эту книгу в полном объеме смогут увидеть российские читатели!

«Сердце, сердце побеждает, а не мозг. Книга и учение, йога, медитация и просветление – лишь пыль в сравнении с любовью... Она, воистину, есть почитание Господа…»